Читателей моих хочу стихами мучить,
Хочу я им наскучить.
Из мыслей спутав связку,
Скажу такую сказку,
Чтоб кто из вас, ложася спать,
Лишь стал ее читать,
Во сне упадши с нею,
Подобно бы Морфею,
Не мешкав, захрапел;
Морфей бы тут и сам немедля прилетел
И вас убрал цветами,
И тех цветов листами
(Не розы 6 были то, но мак),
Убравши же вас так,
Покоиться 6 оставил,
А я б доволен был, что вам покой доставил;
Но если ж мой рассказ
Сыпить иметь не будет
«Пленяйся крыл моих блестящей пестротою, —
Жужжала бабочка вкруг розона сто раз, —
Прелестней их ничто не может быть для глаз.
Из самых тех цветов, различных красотою,
Которы радугу приятною являют,
Прямые знатоки с моими не сравняют,
Я их прекраснее!..» — «Послушай, мой дружок!
К чему такая спесь? Пусть я простая травка, —
Сказал на то в ответ ей розовой цветок, —
Не забывай, что ты вчера была козявка».
Жил некогда народ, какой, того не знаю,
Читателевой то догадке оставляю.
Известно только мне,
Что в оной стороне
Волков совсем не знали,
О них и не слыхали,
И для того ребят волками не пугали.
Народу оному попался где-то волк,
Пошел в народе толк,
О волке рассуждают,
На волка все зевают;
А что за зверь такой, того не понимают,
И только для того,
Что ничего
Об нем они не знают,
Убить повелевают.
Иной, его браня, народу говорит,
Чтоб волка застрелили,
Поутру в летний день, когда с востока прочь
Багряная заря прогнала темну ночь
И, сыпля с ризы блеск, на землю опустилась,
Вся тварь от сна ее приходом пробудилась:
Петух хозяина трикраты пробуждал,
Глас громкий соловья Аврору уж встречал.
Оставя гнезда, в лес все птички полетели,
Скворец, дрозд, перепел и жавронки запели.
Осел, услыша их, петь также захотел,
Разинул рот, зевнул, нескладно заревел.
Утихли соловьи, и птички замолчали,
Безмолвно, изумясь, с куста на куст летал
Терпсихора, в сей час скачи!
Аты, о Аполлон, трубою
Златою громко зазвучи,
Вели предстать всем музам к строю!
Внемлите внятно песнь мою,
Которую я вам спою!
В один по утру ясный день
Старуха, ветхая годами,
Чтоб зреть красы своей хоть тень,
Стоя над чистыми водами,
Смотрясь, задумавшись, упала
И в тину вязкую попала.
Увязши по уши, старуха
То словно вол в ярме мычит,
То томным голосом, как муха:
«Подайте помощь мне», — кричит.
Тут к ней на помощь прискочили,
Уже была полночь, как посреди уединенного лесу отвратительная и младенческою кровью обагренная колдунья производила волшебные действия. Слова были произнесены, круг начерчен и железная трава вознесена была на жертвенник; она дует ядовитое дыхание между стадами и повсюду распространяет язву и смерть. Ее могущие знаки призывают небо и землю, и Чернобог дрожит на подземном своем престоле. Из своего круга совращенная Луна нисходит с тверди, и тысяча неприязненных сил выходят из глубоких пропастей ад
Астроном рассматривал солнце в телескоп, дабы сделать исправный счет различным пятнам, которые показываются на лице оного. Когда он углублен был в свои примечания, вдруг удивило его некое новое и изумляющее явление: знатная часть солнечной поверхности была покрыта чудовищем чрезвычайной величины и ужасного вида. Оно имело огромную пару крыльев, множество ног и длинной обширной хобот; проворное и сильное оного движение, которое Астроному совершенно было приметно, доказывало очевидно, что оно жив
Известно, что осел ленивая скотина,
И всех зверей сия глупее животина:
Но много и ослу подобных есть!
Иной и быть ослом себе вменяет в честь.
Так видно, что в своем он не последний роде,
Притом же тварь сия у нас теперь и в моде.
Но что нам до того, сколь знаменит сей род,
Я только приведу один ему довод.
Гулял осел в один прекрасный день, весною,
Не знаю, утром, иль вечернею порою,
Скажу лишь, что осел детина вольной был,
Куда и как хотел, везде осел ходил.
Гуляя по поля
Вот притча есть еще, читатели, для вас!
За правду ль примете ее вы, иль за шутку,
Нам нужды в этом нет, и вот вам наш рассказ.
Однажды негде утку,
Которая была жирна и хороша,
Лисица подцепила,
С кого-то там слупила;
Охотница она была до барыша,
Конечно, в ней была подьяческа душа,
И вместо взяток знать она схватила.
Лисица с радости вспрыгнула антреша
И утку упустила.
Лишь только минует
Она протанцовала,
Взглянула: утки нет;
Лиса загоревала,
Знать с ней
Пустынник жил в лесу, себе построив келью,
Где голая земля была ему постелью;
Хотя кормил его и малый огород
Его же и трудами,
Довольствовался он и малыми плодами,
Лишь только не хотел, чтоб знал его народ.
Близ хижины его
Пустынничал медведь, с берлогой приютился,
Соседа своего
Пустынник полюбил и тотчас с ним сдружился;
И оба, не любя живущих на земли,
Имея сходны нравы,
Знакомство тесное свели,
Так оба в том и правы.
Союз не дивен сей,
Коль страсть у