Читателей моих хочу стихами мучить,
 Хочу я им наскучить.
 Из мыслей спутав связку,
 Скажу такую сказку,
Чтоб кто из вас, ложася спать,
 Лишь стал ее читать,
 Во сне упадши с нею,
 Подобно бы Морфею,
 Не мешкав, захрапел;
Морфей бы тут и сам немедля прилетел
 И вас убрал цветами,
 И тех цветов листами
 (Не розы 6 были то, но мак),
 Убравши же вас так,
 Покоиться 6 оставил,
А я б доволен был, что вам покой доставил;
  Но если ж мой рассказ
 Сыпить иметь не будет свойства
И не составит так, как я сказал, спокойства:
 Прошу покорно вас,
 Призвав рассудок в помощь,
Читатели мои, меня в том не винить,
 Что я читать заставя в полночь,
  Не мог вас усыпить;
  На всех не можно угодить;
  Иной заснет, читавши,
  И скуку тут найдет;
  Иной и день не спавши,
  Читавши, проживет;
Послушайте меня; а после как хотите,
 Читатели, судите.
 Кто к злату алчным быв,
 Рассудок отметает,
 И честь и стыд забыв,
 Увидя злато, тает,
Не видит тот тогда, кто сеть ему сплетает;
В забвении себя тогда не помнит он;
 Ни сильных страх, ни бедных стон
Не могут удержать сего слепца стремленья,
Не могут устрашить тогда его мученья,
Не видит он сетей, быв златом ослеплен,
Не видит он того, что хитро обольщен,
Бросается на прах; но что же получает,
Страданье оттого блаженством он считает;
Но всякой сам себя чтоб златом не слепил,
 Рассудка чтоб не тмил,
И чтобы в алчности имел ко злату меру,
Вот что я здесь скажу вам лучше для примеру,
 Что сделалось с одним
 Скупым такого роду.
 Ну что ж случилось с ним?
 Попалася уроду
 Подкова на пути;
 Престал он тут идти,
 Тотчас остановился,
 И видя, что она,
 Как жар, была красна,
 Находкою прельстился.
 Он думал, золотая,
И так иметь ее желанием пылая,
 Не мог он рассудить.
Что нужды нет ковать подковы золотые;
А что куют всегда железные, простые.
 Решился подцепить
 Находку дорогую,
 Боясь же поделить
 Вещицу золотую,
Со трепетом везде вокруг себя глядел;
 Но к счастию его.
 Не видя никого,
Он более уж тут опасности не зрел,
 Схватил рукою смело:
Но вдруг он закричал, сожжа в руке всё тело.
Не золото кусок пред ним вить это был,
Железо, раскали, насмешник подложил.
Какою же тогда объят он был тоскою?
И стыл его снедал, страдал он и рукою;
 Рыдал и слезы лил,
 Печалился,сердился,
 И словом, бешен был
 И сам себя стыдился.
Пожаловал тогда рассудок из бегов,
Раскаянье потом вошло в ту подлу душу;
Но поздно было то, вкусил он тех плодов,
Которы, из реки рассудка сделав сушу,
Повергнули его в нечаянную муку —
Хватая золото, обжёг железом руку.