-
Басня дня
-
Шакал на водопое
Емельянова О.В.
Лев был ко льстящим благосклонен.
И им приласканный шакал
Ужасно стал бесцеремонен.
Когда он льва сопровождал,
Грубил всем встречным без разбору:
«Дорогу нам! Пойдите прочь!»
И позабыл довольно скоро,
Что не его шакалья мощь
Слоновьи туши раздвигала,
Что с ликованьем не ему
Толпа «Да здравствует!» кричала,
А льву – владыке своему.
Но так случилось, что однажды
Шакал пришел к ручью один.
Собрался утолить он жажду,
Но вдруг уперся в стену спин –
Зверей там собралось премного.
На них разгневавшись, шакал
Вскричал: «Освободить дорогу!»
Но отходить никто не стал.
А буйвол и лягнул к тому же.
Гиены смехом залились.
Не важно, с кем и как ты дружишь,
Чужою силой не хвались.
-
-
Свежая подборка басен
-
Коварный жребий
Посохов А.
Отстав от стаи,
Журавль старый
Собрался на турецкий юг
И сообщил пернатым всем вокруг,
Что ищет даму для эскорта.
Одна такая и пришла,
В зобу дыхание не спёрто.
До Липецка летела, как стрела,
И до Воронежа, хоть и устала.
Над Краснодаром же отстала
И чуть в канаву не упала.
А в Сочи просто грохнулась на пляж,
Хребты Кавказские ворону уходили,
И чайки местные её добили.
Вот вам, подруги, и вояж –
Коварный жребий
С названием «Журавль в небе»!
-
Иван-дурак и ИИ
Посохов А.
К Ивану-дураку,
Что до сих пор не спился,
ИИ с мешком явился.
«Я всех давно согнул в дугу,
Поработил, занейросетил,
Остался ты один, душою светел,
Живёшь своим умом, а так нельзя,
Я научу тебя, как надо».
Затем он взял мешок и говорит:
– Вот посмотри, что в нём лежит,
Не просто пища, а отрада.
Йоркширский пудинг, две сосиски
И односолодовый виски,
Прозрачный, чистый, как слеза.
Живи, Ванюша, по-английски.
– Чего! – наморщил лоб Иван,
Достал берёзовый стакан,
Налил из бочки мутной бражки
И выпил, замочив рубашку.
– Теперь, голубчик, закуси, –
Сказал услужливо ИИ. –
Вот лягушачьи лапки, гузки,
Солоноватый пармезан.
Живи, Ванюша, по-французски.
– Чего! – опять наморщил лоб Иван
И подошёл к порогу,
Достал из погреба сметаны жбан,
Капусту, лук, морковку, сало,
Наелся вдоволь и полез,
На верхний ярус сеновала.
А что ИИ? А он исчез,
Как не бывало.
С поломкой в схеме и мешком.
Нет власти у ИИ над дураком.
И слава Богу!
-
Жизнь в Свиногорске
Шпаннагель А.Л.
В смешном краю был город Свиногорск.
Гордыня, лень и прочие пороки
Как будто пятна, собранные в горсть,
Росли в нём и плодили нрав жестокий.
И каждый, кто хоть раз в нём побывал,
Вовек не собирался возвращаться.
Пусть даже был в душе он экстремал,
Но как душой от грязи отмываться?
А в Свиногорске жители его
Менять хоть что-то вовсе не хотели.
Испытывая блажь и торжество,
Они в грехах по своему балдели.
Однажды знатный Тигр-миллионер
Помог свиногорчанам вдруг подняться:
Вложился в город, показав пример,
Хоть было жаль с деньгами расставаться!
Но в Свиногорске вдруг и невпопад
Такой налог на помощь заломили,
Что Тигр бежал, куда глаза глядят.
Спасти свиногорчан он был не в силе.
Тверди хоть поросёнку, хоть сове,
Спасай других словами и делами,
Но коль у них разруха в голове,
Останутся они в духовной яме!
-
Дуб и стервятник
Посохов А.
В посёлке Дубовом
Есть Дуб, цепями огороженный.
И вдруг к нему на ветку сел
Стервятник с голой кожею
На голове, на шее и на попе.
Решить явился он вопрос о том,
Кому чего достанется в Европе.
– Мне триста восемьдесят лет
И столько же за мной побед, –
Сказал сурово Дуб в ответ. –
Кому чего я сам решаю.
И так заморского гонца огрел
Другою веткой толщиной со сваю,
Что сгинул тот куда – бог весть.
Мораль я здесь
Такую предлагаю:
С делёжкой к сильному не лезь,
Коль не желаешь весь облезть.
-
О льве и кролике
Бидпай
Около Багдата была весьма изрядная роща, которую многие дикие звери для приятности места избрали себе жилищем. Между прочими зверьми находился лев чрезвычайно свирепой, которой мутил покой непрестанным терзанием других зверей. Некогда собравшись они все, пошли ко льву, и представили ему, что они его подданные, и следовательно ему не надлежит делать толь страшнаго убийства. Ты нас ищешь, говорили они, а мы от тебя удаляеимся. Ежели ты хочешь быть спокоен, оставь и нас в покое; мы каждой день приносить тебе будем живность, и ты не будешь уже труда иметь за оною гоняться. Лев принял сие предложение; звери каждой день метали жеребей, и на котораго оной падал, тот определен был льву на пищу.
Некогда пал жеребей на кролика, которой видя себя пойманнаго, сказал всем зверям: ежели вы мне подадите помощь, то я вас избавлю от жестокаго тиранна, которой царствует в сих местах. Они все ответствовали, что употре6ят к тому все свои силы. Кролик дожидался пока прошло время обеда. Голод у льва умножался купно с его яростию; он бил хвостом о землю и увидев кролика, сказал ему: откуда ты пришел, и что делают мои подданные? Они послали меня сюда, ответствовал кролик, поклонясь ему весьма ниско, чтоб вам по обыкновению привесть зверя на обед; но на дороге встретился со мною лев, которой у меня его отнял, хотя я ему и говорил, что я вел это для Царя; однако он мне ответствовал, что в сей стороне нет другаго Царя кроме его. Я пришол уведомить Ваше Величество о такой наглости. Лев, растворив блистающие свои глаза, закричал: Что это за дерзской, которой осмелился участие иметь в моем обеде? Можешь ли ты мне показать, где этот продерзской? Могу Ваше Величество, ответствовал кролик, вы только за мною следуйте. Лев пошел за ним, и как дошли до колодезя, в котором вода была очень чиста, кролик сказал льву: Всемилостивейший Государь! в этом колодезе ваш неприятель, но я не смею его вам показать, по крайней мере подержите меня своими лапами. Лев взяв кролика приблизился к колодезю, и видя там свой образе и кролика, котораго он держал, подумал, что то действительно его неприятель, которой ест его обед; в то самое время бросился на него с великою яростию и утонул в колодезе.
Сия басня показывает нам, что человек чрезвычайно сильной, может уловлен быть безсильным, когда он не отчается. Эй, сказала Калиль, ежели ты можешь погубить быка так, что льву никакова худа не зделается, то пусть будет так; а когда без сего не в состоянии того зделать, то я советую тебе оставить свое предприятие, потому что подданной для собственнаго своего покою и интересу не должен терпеть, чтоб какое худо случилось Государю.
Тут кончился разговоре между Дамною и Калилью, и Дамна простившись с своею женою удалился от двора Львова, Несколько времени спустя возвратился он назад, и показывал перед Его Величеством весьма печальной вид; чего ради лев спросил его: Откуда ты прибыл? уже я тебя давно не видал, нет ли чего новаго? Есть, Ваше Величество, ответствовал Дамна. Тогда лев затрясся от страху, и сказал Дамне, что такое? Ежели Вашему Величеству угодно знать, отвечал Дамна, то извольте допустить меня на тайную аудиенцию. Не надобно никогда, перервал его речь лев, отлагать важныя дела; говори, мы здесь одни. Надлежит, начал говорить Дамна, чтоб тот, кто разнес сию печальную ведомость, имел способность оную несколько уменьшить; да должно и тому, кому оная объявляется, разсуждать, достоин ли тот веры, или он доносит для своей корысти? Есть ли достоин веры, то он достоин и того, чтоб иметь к нему совершенную поверенность, а особливо ежели из его речей можно получить какую нибудь пользу. Лев перервал его речь, говоря: ты совершенно знаешь, что я изведал твою верность, и так говори смело все, что ты хочешь. Непорочность моего намерения, продолжал Дамна, побуждает меня принять сие дерзновение; и я за весьма щастливаго себя почитаю, что Ваше Величество знать меня изволите. Я не сомневаюсь о твоей ревности, сказал лев; но объяви наконец мне ту ведомость, которую я с нетерпеливостию знать желаю.
Когда Дамна усмотрел, что его ласкательства успех возъимели, и что Царь имеет к нему поверенность, то начал он свою речь следующим образом: Всемилостивейший Государь! Которбе с вельможами и начальниками ваших армий имеет тайные переговоры, и я достоверно знаю, что он им доказывал о вашей слабости; что подает причину думать, что он имеет какой нибудь умысел против вашей персоны. Удивительно как сей неблагодарной во зло употребляет милость, которую вы ему оказываете и особливое дружество, которым вы его удостоиваеше. Дамна, закричал лев, смотри, что ты говоришь; ежели это правда, то что мне надлежит делать? Ваше Величество, ответствовал Дамна, есть два рода людей; одни разумны и осторожны, другие скоры и безпокойны. Сии всегда приходят в замешательство, когда им случится нечаянное какое приключение; напротив того первые предвидят дела, и не безпокоятся, когда оныя приключаются. И так надлежит подражать их благоразумию, и защититься от опасности, как скоро можно оное предчувствовать. Есть еще иной род людей, которые хотя подлинно и не предвидят опасности, однако знают, как должно поступать, когда оная действительно окажется. И сии три свойства людей приводят мне на память басню о трех рыбах, которую я разсказал бы Вашему Величеству, есть ли бы я не опасался, что вас обеспокою. Лев приказал оную разсказать, чего ради Дамна нячал следующим образом: «О двух рыбаках и о трех рыбах».
-
О монахе вышедшем из своего монастыря
Бидпай
Некоторой Царь подарил монаху пребогатое платье. Вор, которому о том дано было знать, к похищению онаго употребил весьма забавную хитрость. Он пошел к монаху в монастырь, под тем видом, аки бы намерен был остатки своей жизни препроводить у него во услужении. Монах пришел в восхищение, видя у себя новаго товарища, которой показывал столь богоугодное намерение, и принял его с охотою; но вор при перьвом случае вынул платье и унес. Монах не видя больше ни своего платья ни новаго товарища, пришел в сомнение, и вышед из своего монастыря, пошел в городе искать похитителя. На дороге увидел он двух баранов, которые весьма жестоко бились, и так друг друга рогами ударяли, что из них кровь ручьем лилась. Лисица бывшая свидетелем их битвы, оную кровь лизала; но в то самое время, баран так ее сильно ударил, что она пала на землю мертвая. Монах остановясь долго смотрел на сие позорище; а по прибытии к городу нашел ворота заперты. Некоторая женщина в предместии смотря из окна его увидела, и думая, что он ищет наслегу, кликнула его, и представила ему дом свой. Монах принял сие с немалою радостию, вошел в дом, и укрывшись в угол читал свои обыкновенныя молитвы. Помянутая женщина была нечестнаго житья; она разговаривала со многими пригожими девушками, которых благосклонность сообщала она другим людям. Между ими находилась одна, кою любил некоторой молодой дворянин, столь ревнивой, что не мог сносить соперника, что другим, кои столь же плененны были как и он, весьма не нравилось, и сие было причиною, что они предлагали той девушке избавиться от онаго молодаго дворянина. Поелику она больше его боялась, нежели любила, то она приняла предложение, напоила допьяна ревнивца, и в самую ту ночь, как он спал, вдунула ему яду в нос, которой, как начало щекотить, то он чихнул, но так, что весь яд вычихнул в рот своей любовницы, которая оной проглотила, и тотчас умерла. Видя сие бедной монах чрезвычайно удивился; и сия ночь была ему крайне беспокойна. Напоследок по утру спасся он из сего опаснаго места, и пошел в дом к сапожнику, которой принял его с распростертыми руками, и немогши отложить, чтоб не итти на пир, приказал своим людям его изрядно угощать. У сапожниковой жены был любовник, человек изрядной и добраго нраву. Он виделся с нею посредством цырюльниковой жены, которая была столь хитра, что могла и огонь согласить с водою; и столь ласкательна и лукава, что могла бы доказать, что есть камень вощаной. Как сапожница увидела, что муж ея со двора ушол, то она употребила помянутую посредственницу, чтоб уведомить любовника об отлучке мужа, и чтоб ему сказать, что теперь имеет изрядной случай веселиться без всякой опасности. Любовник не преминул явиться у ворот, но в то самое время, как он стучался, пришел сапожник, и видя человека, на коего он давно уже имел подозрение, вошел ничего не говоря, начал бить свою жену, а после привязав ее к столбу, сам лег спать. В то время, как он спал, цырюльникова жена, не зная ничего, что происходило, вошла в дом, и сказала сапожнице: Что ты сестрица, молодаго детину заставила так долго стоять у ворот? Поди повидайся с ним. Сапожница ответствовала ей очень тихо, я думаю, что диавол воротил моего мужа в таком ужасном бешенстве, что не довольно того, что меня прибил, но и привязал еще к этому столбу; ежели ты хочеш оказать мне милость, то отвяжи меня, да сама привяжись, пока я схожу, и попрошу прощения у вернаго друга, что он так долго дожидался; а я пришедши опять привяжусь. Цырюльникова жена сжалившись без всякаго затруднения далась привязаться вместо сапожницы, которая пошла исполнить свое обещание любовнику.
Монахе слышав все сии разговоры, не обвинял больше сапожника в жестокости, и видел, что он имел причину бить жену свою, а прежде прибытия цырюльниковой жены думал со всем противное. Между тем сапожник проснулся, и кликнул свою жену. Цырюльникова жена опасаясь, чтоб ее по голосу не признал, ничего на то не ответствовала, что привело его в такое сердце, что оне схватил нож, и отрезал нос у своей жены, как он об ней думал; держа его в руке своей, сказал насмешным образом: Вот пошли подарок своему любовнику, бедная цырюльница не смела и вздохнуть от страху, и сказала сама в себе: Вот какое худое приключение со мною последовало; между тем как сапожница забавляется в объятиях своего любовника, я терплю здесь вместо ея мучение, которое она заслужила. Сапожница возвратясь чрезвычайно удивилась, увидев верную свою приятельницу без носу; просила у нее прощения, и отвезав ее сама привязалась, а цырюльникова жена пошла домой держа нос свой в руке. Несколько часов спустя, когда сапожница подумала, что муж ея может слышать, подняла руки на небо, говоря: Боже всемогущий, которому всех тайны известны! ты ведаеш, что муж мой напрасно поступил со мною безчеловечным образом. Покажи ему, что я честная жена; отврати от меня сию нелепость, и возврати мне нос по прежнему. Слыша сие сапожник закричал, скверная! какия ты молитвы смееш приносить, разве ты не знаеш, что молитвы, которыя происходят от скверных уст, не доходят до престола божия? молитвам должно происходить от уст нескверных и чистаго сердца, чтоб были приняты. Тиран! закричала вдруг жема его, встань, и удивляйся величеству божию и чрезмерной его благости; Бог видя меня невинну в преступлении, в котором ты меня обличаеш, хочет показать мою непорочность возвратив мне нос, чтоб я у народа не прослыла безчестною женою. Сапожник, не могши поверить сему чуду, встал, засветил свечу, пошел смотреть свою жену, и не видя на ея лице нималаго признаку безчеловечнаго действия, которое он по мнению своему зделал, стал признаваться, что он погрешил, имев подозрение на жену свою; просил у нее прощения, и всеми силами старался ее умолить, чтоб она забыла учиненное им безчеловечие.
Напротив того цырюльникова жена, которая пришла домой изрядно отподчивана, как всякому легко разсудить можно, легла на постелю подле своего мужа весьма тихо, которой проснувшись велел подать свою готовальню с бритвами, чтоб пойти брить некоего человека, которой его звал. Жена очень долго искала; и как она приметила, что он сердится, то подала ему одну только бритву. Цырюльник как скоро только взял ее в руки, бросил с сердцов в жену свою крайним образом ее ругая. Тогда еще не разсвело, что споспешествовало намерению цырюльниковой жены. Она тотчас начала кричать и пала на землю. Все соседи збежались на сей крик, и видя ее всю в крови и без носу, всякой начал цирюльника ругать за безчеловечие, которой не ведая что начать, в крайнее пришеле изумление. Он не знал отпираться ли или признаваться в сем действии. Между тем, поутру повели цырюльника к судье. Монах, о котором мы говорили, имея дело в том месте, прилучился тутже, и слышал суд тому делу. По обвинении и по выслушании свидетелей судья спросил цырюльника, для чего он столь безчеловечно поступил с женою своею? Цырюльник не знал что на то ответствовать; чего ради судия не разспрашивая больше осудил его на смерть. Но монах тотчас закричал, отложите свой приговор, и выслушайте сию загадку: "Не вор украл у меня кафтан, не баран убил лисицу, не молодой дворянин отравил ядом беззаконную жену; также и не сапожник отрезал нос у цырюльниковой жены, но сами мы привлекли на себя сии нещастия". Тогда судья, оставя цырюльника, приступил к монаху, и просил его о истолковании сей загадки. Монах разсказал все, что видел, и сказал: ежели бы я от честолюбия не взял онаго кафтана, то бы вор его не украл; когда бы лисица не бросилась между баранами от ненасытности, то бы не была убита; естльли бы безпутная женщина не имела намерения отравить ядом молодаго дворянина, то бы сама не умерла; когда бы цырюльникова жена не была посредственницею у сапожницы, то бы у ней нос не был отрезан: Так что всякой, кто делает худо, добра надеется не должен. Я употребила сей пример, чтоб тебе показать, что сам ты причиною своего безпокойства. Это правда, сказал Дамна, что я тому причиною; но я тебя прошу показать мне какое нибудь средство. Я с начала уже тебе объявила, сказала Калиль, что я в твои предприятия мешаться не хочу, да и ныне не пекусь о твоих безпокойствах. Один думай о своих делах и о мерах, которыя тебе принять должно. Так я все свои силы намерен употребить, ответствовал Дамна, чтоб погубить быка; и в сем я не хуже успеха надеюсь, как оной воробей, которой отмстил ястребу. Калиль просила его расказать сию басню, что он учинил следующим образом: «О воробье и ястребе».
-
-
Темы
-
Статьи
-
Записи в блоге
-
Автор: bj в Об авторах0Взятое из дополнения Белева Лексикона.
Иоанн Ге, славный Аглинской 17 века Стихотворец, происходил от древней фамилии, жившей в графстве Девонском. Он слушал науки в публичном училище в Варнштапеле, находящемся в том же самом графстве, под руководством Вильгельма Генера, весьма искуснаго учителя, которой воспитываясь в Вестминстерской Академии, принял себе за правило наставлять по примеру той Академии.
Господин Ге имел некоторой достаток, но весьма не довольной для того, чтоб с оным вести независимую ни от кого жизнь, к какой вольный его дух был склонен. В 1712 году сделан он Секретарем Герцогини Монмут, и исправлял сию должность до 1714 года, потом поехал в Ганновер с Графом Кларандоном, отправленным туда Королевою Анною. По смерти сей Государыни Господин Ге возвратился в Англию, где приобрел почтение и дружбу от знатных и ученых особ. Между письмами Господина Попе находится нижеследующее писанное от 23 Сентября, 1714 года.
В 1724 году представлена была на театре Дрилуланском сочиненная им трагедия, называемая Пленныя, которую имел он щастие читать покойной Королеве, бывшей тогда еще Валлискою Принцессою. В 1725 году издал он в свет первую часть своих басен, посвященных Герцогу Кумберландскому. Вторая часть напечатана была по смерти, его старанием Герцога Кенсбури. Сии последния имеют слог политической и гораздо важнее первых. В 1727 году предлагали господину Ге место надзирателя над молодыми Принцессами, которое им не принято. Он выдал многия сочинения, кои весьма в Англии нравились; главнейшия из оных суть следующия: неделя пастуха, Тривия, как вы это называете? Опера Нищих.
Автор примечаний на сей стих Дунциады (книг: 3 смотр: 326) стр. Gav dies unpenfioued with hundred friends. Ге умирает без пансиона с сотнею друзей.
Сей автор, говорю я, примечает, что вышеозначенная опера есть сатира, которая весьма понравилась всему свету, как знатным, так и народу, и что никогда столь кстати не можно было ни к чему приписать сих стихов из Горация.
Primores populi arripnit, populumque tributim. Язвил сатирою Вельможей и народ.
Сия пиеса имела безпримерный, и почти невероятный успех; все, что нам разсказывают о чрезвычайных действиях древней музыки и трагедиях, едва может сравняться с оною. Софокл и Еврипид меньше были известны и не столь славны в Греции. Сия опера представлена была в Лондоне шестьдесят три раза сряду, а следующею зимою принялись за нее с таковым же успехом: она играна была во всех главных городах Англии, и в некоторых из оных давали ее до сорока раз, в Бате и Бристоле до пятидесяти, и так далее. Из Англии перешла она в Шотландию и Ирландию, где ее представляли раз по четырнатцати. Наконец была она и на острове Минорке. Имя автора было тогда в устах всего народа; знатныя женщины носили главныя арии на своих веерах, и оныя написаны были на всех екранах. Актриса, играющая ролю Полли, бывши прежде cоасем не известна, сделалась вдруг кумиром всего города; напечатан был ея портрет, которой в безчисленном множестве продавался; написана была ея жизнь, издано в свет премножество книг, состоящих из стихов и писем к ней; собирали даже и замысловатыя ея словца. Еще более сего сия пиэса изгнала тогда из Англии Италианския оперы, истощевавшия там лет с десять все похвалы, которых славу обожаемый как от знатных, так и от простаго народа, славный критик господин Дени, своими трудами и возражениями во всю жизнь не мог опровергнуть; но она изчезла от одного сочинения Г. Ге. Сие достопамятное приключение произошло в 1728 году.
Скромность сего автора столь была велика, что он на каждом своем издании ставил: Nos haec novimus effe nihil, мы знаем, что это ничто. Доктор Свифт, Декан С. Патриция, написал ему и опере ницих апологию, в своей книге называемой Interlligencer, No III. Оне примечает, что
Надобно признаться, что опера нищих не первое было писание, которым господин Ге критиковал Двор. Не говоря о других его сочинениях, басни его, приписанныя Герцогу Кумберландскому, показались весьма смелыми, за которыя и обещано было ему награждение.
В скором времени после того выдал он в свет другую оперу, называемую Полли, которая назначена была служить продолжением оперы нищих; но великий Канцлер не позволил, чтоб ее играли, хотя уже все было готово к пробе. В предисловии сей оперы, напечатанной в Лондоне в 1729 году в 4 с великим числом подписавшихся, господин Ге вступает в весьма пространное обстоятельство всего сего дела; он уведомляет, что в четверток 12 Декабря 1728 года получил он от его высокомочия ответ, касательной до его оперы, что запрещается представление оной, и повелевается, дабы она была уничтожена.
Сверьх сочинений господина Ге, о коих здесь говорили, находится много еще мелочных творений, как то еклог, епитр сказок и проч. которыя все находятся в изданных его сочинениях, напечатанных в Лондоне в 1737 году в двух томах в 12 долю листа: он написал еще комедию, называемую Батская Женщина, которая представлена была в 1715 году на Лин-Кольн-ин-Филдском театре; другую комедию, называемую три часа после брака, над коею вместе с ним трудились двое из его приятелей, оперу Ахиллес, которая играна была на Ковен Гарденском театре.
Господин Ге умер у Герцога Кенсбери в Бурлинг Гардене жестокою горячкою в Декабре 1732 года и погребен в Вестминстерском игуменстве, где Герцог и Герцогиня воз-двигнули над ним великолепную гробницу, на коей высечена сия епитафия, сочиненная Господином Попом, имевшим к нему горячайшую дрѵжбу.
Внизу сей надписи находится нижеследующее:
Здесь лежит прах Иоанна Ге, ревностнейшаго друга, благодетельнейшаго из смертных, которой сохранил свою вольность в посредственном состоянии; твердость духа посреди века развращенаго и спокойствие ума, которое приобретается одною чистою совестью; во все течение своей жизни был любимцем муз, которыя сами его научили познаниям. Оне чистили его вкус и украсили приятностями все его дарования. В разных родах стихотворения, превыше многих, не ниже никого. Сочинения его внушают безпрестанно то, чему учил он своим примером, презрению глупости, хотя она и украшена, ненависти к порокам, сколь бы превознесены они ни были, почтению к добродетели, сколь бы ни была она нещастна.
Карл и Екатерина, Герцог с Герцогинею Кенсбери, любившие сего великаго мужа во время его жизни, проливая слезы о кончине его, воздвигли в память его сие надгробие.
Автор Н. Новиков
-
Автор: Александр Басин в Аннотация басен Крылова0За все её в пруду проказы судили Щуку по доносу.
Повесить Щуку на суку приговорили без вопросов.
Но прокурор-Лиса, что Щукою снабжалась воблой с хеком,
Сказала, что "повесить мало" и… выбросили Щуку в реку.
Уж сколько "Щук" таких здесь на Руси судили
И лишь с одной кормушки их к другой переводили.
-
Автор: Александр Басин в Аннотация басен Крылова0Зубастой Щуке в голову пришло попробовать Кошачье ремесло
И начала она Кота просить её с собою взять мышей ловить.
Пошли, засели и мышей наелся Кот, а Щука при смерти лежит, разинув рот.
Как видно, не для Щуки был тот труд, Кот еле дотащил её обратно в пруд.
Вариант Крылова:
Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
А это мой вариант:
Часто "Щукам" отдают все места "Кошачьи",
Но "мышей они не ловят" - это однозначно.
-
