Селинда

Cелинда прекраснейшая девица своего времени, украшенная приятностями, подобная утренней заре и прекраснее яснаго дня, приказывает списать с себя портрет. После сего отдумывает; но живописец до тех пор ее просил, пока она на конец согласилась, и он обещал изобразить ее со всякою точностию. Она спрашивает, сколько дать ему за труды? на что он отвечал, что ничего с нея не возмет, а хотя что и потребует, так разве несколько поцелуев.

Сколь Селинда была хороша, то так точно, а не лучше была и написана; живописцу удалось изобразить хорошо и самыя маленькия черты, и портрет сей был столь верен и красив, что приводил всех в удивление; он был столь пленителен, что живописец сам его целовал, когда жена его с ним не сидела.

Художник принес прекрасной сей портрет к Селинде, которая посмотрев на него изумилась и бросила. Возми ету картину назад, сказала она живописцу, ты ошибаешся друе мой, ето лицо не мое. Кто велел тебе украсить его толикими прелестями и приятностями? Рот совсем у меня не такой, и оклад лица на меня не походит. Возми ее к себе; я не желаю быть лучше, какова я в сайом деле. Может статься хотел ты изобразить Венеру, так пускай она тебе и заплотит.

Конечно одна ты и есть, свет мой, что будучи прекрасна, не хочешь называться красавицею? Сколько я ни знаю женщин, кои хотя в самом деле дурны, однакож принуждают называть себя насильно прелестницами.

Живописец взял портрет, и не говоря ни слова, вышел так как свойственно художнику, с сердитым видом. Чтож он будет делать? Не уже ли отважится пожаловаться на такую красавицу.

Он пожаловался, и Селинда позвана на суд. Сделайте господа судьи с нею милостивое решение! Не поступайте с нею строго; хотя она и виновата, однакож поступок ея благороден. Вот уже пришла и Селинда! Кто видал более приятности? Весь совет пришел в изумление видя сию красавицу, и изумление сие принудило ее почитать. Каждой из престарелых сих судей старался скрывать на лбу своем морщины; все смотрели на портрет, а более того еще на подлинник, и все кричали, что портрет похож точно. Ах, вскричала Селинда покраснев, могла ли я етаго надеяться! Он изобразил меня гораздо лучше, и ласкателям платить я не намерена.

По том сказал судья Селинде: ни какой живописен лучше сего изобразить тебя не может. Он исполнил свою должность, и ты должна заплатить емуг с извинением. Но что ты не надменна своею красотою, то не будешь отпущена из сего места без награждения; мы наделяем тебя приданым из общей казны в награждение за твою скромность.

О премудрый человек! не может никто положить лучше твоего приговора; ты заслуживаешь вечную похвалу, и ежели бы ты был молод, то достоин бы был Селинды. Селинда вышла, и похвала следовала за ней. Всегда говорили об ней, когда разговаривали о красавицах; и чем более она сомневалась, что не имеет столько красоты, тем более ее хвалили.

Чем менее разумной собою хвалится, тем более люди его почитают.