Собака

Филакс охраняя по ночам неусыпно дом своего хозяина, прогонял часто лаянием своим великия толпы воров; он отгонял и самаго искуснаго вора Липс-Тульяна, которой два раза принужден был без добычи возвратиться; по том напала на сего пса лихорадка.

Все соседы присоветовали для облегчения сей собаки насильно ей дать змеинаго дерева масла и митридату. Однакож и самоискуснейший сего хозяина сосед, которой получил в чужих землях докторское достоинство, тщетно старался помочь сему животному.

Едва только сей печальной слух пронесся, как все Филаксовы друзья и приятели, оставив свой обед, прибежали его навестить. Пантелон, лучшей его приятель, облизывал его горячия губы, и вздыхая говорил: о жестокой час! кто бы мог о сем подумать?

Ах Пантелон! вскричал Филакс, не правда ли ето, что я умираю? Если бы не давали мне лекарств, так бы я конечно жив остался. Ежели я, ах! так скоро умру, так ты за подлинно уверять можешь, что многия лекарства были причиною моей смерти.

Как бы спокойно я умер, ежели бы перед последним моим концом мог обглодать те кости, кои я для себя спрятал! Сие наводит на меня великую тоску, что принужден я оставить такое сокровище и не могу ни съесть его перед моею смертию, ни взять с собою.

Ежели ты меня любишь и мне верен, то принеси их сюда одну кучу сих костей найдешь ты у садовых ворот под липами, а другую спрятал я, любезной мой Пантелон, только еще вчера по утру под хворостом; но не ешь же ты их.

Пантелон побежал, и принес ему в целости все то, что он там нашел, а Филакс собрав слабыя свои силы, не преминул обнюхать своего имения. Наконец, как глаза его уже помутились, то сказал он: оставь меня одного! и ежели я умру, то возми ты все; только прежде пожалуй ничего не трогай.

Ежели бы я мог быть толь щастлив, чтоб ту ветчинную кость, которую я — — — — — — Но я не помню, куда ее положил. Когда я выздоровлю, то дам тебе при жизни своей лучшую половину; однакож ты — — — — — —. По сих словах околела сабака.

Скупой и при смерти своей жадности к богатству не оставляет. Из редка посматривает он на свой гроб, но беспрестанно мечет с ужасом взоры свои на сокрытое со страхом свое сокровище. О тяжкое бремя суеты! чтоб бедно жить, и иметь горестную смерть, стараемся мы собирать великое богатство; достойно ли зависти таковое счастие?