Альцест

Альцест будучи угнетаем печалию, и не могши ни предаться порокам, ни раболепствовать богатым глупцам, жил со всею своею прилежностию и искуством в крайней бедности. Не давно встал по утру печален. Друг мой, не жалко ли ето тебе, что многие разумные люди претерпевают для того только бедность, что искуснее они других, и будучи не способны ни к обманам, ни к хитростям не могут быть тщеславны и вертопрашны и весьма удалены от рабскаго ласкательства?

О любезный друг, пожалей об Альцесте, коего утесняет теперь крайняя бедность; он бросаясь со стыдом от одной книги к другой, не может позабыть своея горести; чем более поучается он в утешительных наставлениях, тем сердце его изпускает более тяжких вздохов. Он сказал бодро сам себе: жив Бог: владычествует он и внемлет мои воздыхания; сколь величество его ни чрезмерно, но призирает он и на птенцов врановых, и так он снисходителен, и поможет он в моей бедности. Хотя он сие и говорил, но сердце ему вещало: как будешь ты продолжать впредь жизнь свою?

И самыя сильнейшия его утешения не могли его ободрить да и можно ли огорченное сердце успокоить вдруг доказательствами? Хотя оно и справедливыя причины чувствует, но обращается опять к страданию, коим и затмевает оных действия. Альцест вознамерился посетить своего друга, котораго он два дни не видал, и идучи дорогою говорил: он достоин услышать об моей горести и разделить ее со мною; когда я буду в Дамоновых объятиях и с ним поговорю, то терпение, кое для меня есть тяжким бременем, не столь будет мне несносно.

Он поспешает к нему с таким чрезмерным желанием, как к врачу болящей, которой едва может ползти; но теперь лаская себя надеждою, идет скоро, и до тех пор не чувствует болезни и не слышит в себе одышки, пока увидит лекаря.

В сем усердном желании обнять вернаго своего Дамона, входит он к нему на двор и поспешает взойти на лестницу. Передняя его полна была людей. Ах Боже! что ето значит? Он вошед видит, что кладут Дамона на смертный одр.

Альцест дав последнее целование усопшему своему другу, возвращается назад, и печали прерывающия его спокойствие мгновенно в нем изчезаюпи. Ба! для чего я безпокоюся? сказал он сам себе. Ежели и мой век столь же краток, так какая мне польза в приобретении блага мира сего? И так буду я жить для того, чтоб умереть с веселием. Господь питающий всяку плоть низпослет и мне пропитание. И чтоб учиниться достойным его благости, да будет единственное мое попечение о приобретении добродетели.

Перевод М. Матинской

Дополнительно по теме

• Короткие басни разных авторов