Плутус, Любовь и Время

Из всех тяжестей, на человека возложенных, бремя времени кажется несноснейшим. Весьма мало таких дней, которые бы не представляли нам множество людей, стенающих под сим несносным игом.

Как онаго избавится? Я встал в 9 часов, говорит Автевкор; от девяти до обеда остается еще шесть часов, великий Боже! а делать нечего. По что не нежился я до двух часов в постеле?

Он разгибает роман, и едва прочитав полстраницы, чувствует усталость, роняет книжку из рук, берет табакерку, напевает песенку, зевает и тянется на стуле.

Кидает взор на часы, неужели я дремал? Как! только дватцать минут прошло? верно часы мои остановились. О небо! как несносно таким образом сидеть над книгами. Я думал, что во время моего чтения по крайней мере прошел час. Из всего дневнаго времени более всего не навистно мне утро; как поздо ни встань, все еще рано.

Дабы поскорее провесть минуты и избавиться от самого себя, приходит Автевкор в ближний кофейной дом. Он берет ведомости, прочитывает в них несколько слов, вскакивает с стула на стул, пьет чай, грызет ногти, и наконец находит товарища в своем нещастии. Они сходятся, разговорами облегчают несколько свою скуку; уменшают взаимно свои нещастия и сравнивают жестокость судьбы своей.

Один из них говорит: как все люди должны признаться, что время им тягостно, то не худо ли будет, когда мы до двух часов просидим за пикетом; игра может укоротить вечность утра. Одне только карты делают сносными длинные зимние вечера. Карты во весь год сокращают ночи светских людей; игрою можно обманывать время. Игра прогоняет тошноту в красавицах и часы их пролетают столь нечувствительно, что они совсем забывают их считать.

И так судьба моя весьма тягостна, ответствовал Хрономохт; я лишен сего удовольствия; не знаю я, что такое игра. Придворные имеют по крайней мере тысячу безделок, которыя их занимают; они проводят половину дней в любовных делах; они весьма благополучны; время никогда не бывает им в тягость; должности их его прогоняют. Что касается до меня, будучи без предприятий, без чина при Дворе, самое лучшее мне остается пригласить обедать с собою нескольких из моих приятелей; вино удаляет заботы, каждый из них забывает свои при дверях трактира. Но в шест часов, несносное время! кличут к расплате; куда тогда итти? Игру я ненавижу; что делать от шести до десяти часов, кроме как спать? Не можно лучше сего употребить время. Как скоро окончится комедия, то естьли есть какое собрание, бываю я в нем непременно, и прогуливаюсь важными шагами из покоя в покой. Завожу разговор, не продолжая онаго и не слушая. Устав до смерти, сажусь подле какой нибудь красавицы и таинственным видом разсказываю ей всякия безделицы. Но увы! уже говорят о разезде; ах! я чрезмерно боюсь уединения и домашней задумчивости. Дабы поскорее провесть медлительную ночь, возвращаюсь я с моими приятелями обратно в трактир и сидим тамо до тех пор, пока сон, отяготя наши руки, останавливает в них стаканы; таким образом горевали они о взаимном своем нещастии.

Увы, друзья мои! подумайте, что всякой час уносит с собою часть скуки вашей. Естьли бы вы приучены были трудиться в прилежании к художествам и наукам, то часы жизни вашей текли бы тогда очень поспешно, и вы бы сожалели о прошедшем времени, которое быстротою подобно ветру, бездействие одно разслабляет ваши способности; избавтесь от сего ига, признавшись в заблуждении, будете вы оплакивать свое невежество. Уделите хотя одну минуту на размышление, прочитайте басню мою с прилежанием, естьли имеете вы силу себя столько принудить.

Плутус, исполнен заботы, в некоторое время, желая разгнать мысли и насладиться чистым воздухом, прогуливался; Любовь с ним повстречалась; оба они примечательно глядели друг на друга; они знали себя только в лицо. Размышляя несколько времени, перестали они взаимно удивляться. Сделав с обеих сторон множество приветов, увидели приближающееся к ним Время, которое, соединясь с ними, продолжало прогулку. Они разговаривали о многих материях, а особливо о разных тех дарованиях, коими наградждены от них человеки. Плутус, приняв на себя сей надменной вид, тот вид, которой очень хорошо выдерживают милионщики наши, пускай решат смертные, говорил он, кто из нас более изъявляет добра человеческому роду. Обратите взор на дворы царские и скажите, верность, или корыстолюбие их составляют? Сей статской человек чрез какое орудие возшел на высокой степень чести? Злато учинило его столь могущественным. Чрез злато, говорят историки, часто многие бездельники управляли целыми народами, царствовали самовластно, умножали свои сокровища и раззоряли народ. Престанте выхвалять ваши щедрости и признайтесь, что самое достойнейшее благо есть то, о получении котораго все стараются. Помыслите еще, какое состояние нещастнаго с пустым кошельком. Воззрите, сколь угнетается он нуждою и терзается печалию робкой нищеты, и наконец погибает в забвении без друзей и без уважения.

Ты конечно будешь сомневаться в моем сиянии, ответствовала любовь, и скажешь (естьлиб отнимала я у злата власть, которая явила столь славные примеры), что сердце человеческое есть для меня истинное таинство. Мне известно, сколь красноречиво злато; ибо оно почти никогда не ошибается, искушая самих тех, кои противились прочим искушениям. Не торговало ли оно красотою? Она столь же ныне низка, как и совесть: и все браки утверждаются корыстолюбием. Чрез золото можно получить согласие во всем; но Плутус, цена любви не состоит в твоей власти. Мне известны многие грубияны, кои публично покупают и продают то, что они изволят называть любовью; однако сей торг не иное что есть, как гнусной обман, и всякой того рода бездельник, достоин быть ввергнут в ту тину, из коей как кажется произошла душа его. Те, кои предаются истинным чувствованиям нежной любви (в удовольствии телесных нужд ниодного из них не ощущают), не имея грубых вожделений, живут между забав и в себе единых находят сладчайшее утешение. Они не терпят недостатка ни в друзьях, ни в могуществе, ни в имении; любовь все сии благости им доставляет: а дружба еще более, и сия, соединясь с любовью, взаимно производят все утехи. Кто не знает меня, тот не знает жизни.

Естьли возмем мы людей в сем споре посредственниками, сказало время, то предпочтут они или любовь, или злато: прилепляясь к сим двум предметам, небрегут они мои милости, или во зло их употребляют. Однакож я исчисляю дни и измеряю лета; хотя мало почитаемо и редко искомо, могу справедливо сказать, что Плутус и Любовь должны мне бытием своим. Каким образом проводит скупец жизнь свою? Видел ли я его когда нибудь мною наслаждающагося? Едва я онаго оставляю, зрю сокровища его, промотанныя расточительным сыном.

Моею помощию изяществуют все полезныя художествы, моею помощию приобретается злато и премудрость. Всем известно обширное мое могущество, кто может поверить в коликом я небрежении! однако полет мой столь быстр, что и сама любовь меня медлительнее. Кто не слыхивал красавиц, сетующих о прошедшем своем времени! употребив во зло дары мои, оне крушатся, и никогда не вкушают сладости любви. Те, которыя употребляют разумно дни свои, мало имеют безполезных желаний, и стремятсяль они к щастию, или к любви, всегда я им оныя вручаю. О сколь люди безразсудны, и сколь мало известна им истинная их польза! как не могу я к ним паки возратиться, то не должны ли они помышлять о мне и в малейших своих предприятиях.

После сей речи изобличенные боги признались, что дары времени превосходят их дары, и что благоупотребление онаго есть драгоценнейшее на земли сокровище.

Перевод Н. Новикова

Дополнительно по теме

• Короткие басни разных авторов