О воронах и совах

В некоторой Китайской провинции есть гора, простирающаяся выше облаков; на верху оной горы стояло дерево, котораго ветви достигали почти до самаго неба. На всех оных ветвях повили гнезда воронья, кои все повиновались одному Царю называемому Биру. В некую ночь совиной Царь, которой Назывался Хабагангом, пришел с своею армиею разорять вороньи гнезда, против которых возбуждала их древняя ненависть. На другой день Биру собрал свой совет, чтоб разсуждать о средствах, которыя бы можно было употребить к защищению себя от нападения сов. Пятеро самые искусные его Министры, как скоро узнали намерение Его Величества, объявили свое мнение. Великой Монарх! говорил первой, мы не можем ничего придумать, о чем бы уже Ваше Величество прежде нас не мыслили. Однако, поелику вы от нас требуете, чтоб мы один за другим объявили свое мнение о том, что надлежит предпринимать, дабы отмстить совам, мы должныи повиноваться вашему повелению. И во-первых я объявлю Вашему Величеству, что Политики за правило принимают, что: не должно атаковать сильнейшаго себя неприятеля: ибо оное равно тому что строить дом ня речном пороге. Царь обратясь к другому, приказал ему говорить. Всемилостивейший Государь! ответствовал он; бегство прилично только подлым и робким душам; лучше принять, оружие и отмстить за безчестие, которое нам оказано. Царь не бывает никогда в покое, ежели не вложит страх в сердца своих неприятелей, и есть ли земля их не чувствовала силы его. После сего третей Министр объявил свое мнение. Я не охуждаю, говорил он, совета моих товарищей, но также и не похваляю. Я такова мнения, что надлежит к неприятелям послать шпионов, чтоб узнать их силу и состояние; а после по их известиям разсмотрим, войну ли начинать, или мириться. Сие есть самое лучшее средство жить в покое. Царь всегда должен стараться как о сохранении своего покоя, так и о облегчении своих подданных; не должен он никогда войны объявлять как только тем, которые общей покой нарушают. А когда неприятель, с коим надлежит войну иметь, будет весьма силен, то должно употреблять в помощь хитрости, и пользоваться всеми случаями, которыми можно вредить неприятелю. Четвертой представил Царю, что лучше оставить землю, нежели потерять славу своего оружия, которое всегда преимущество имело над неприятелями; что великое будет поношение для воронов, когда они совам покорятся, кои прежде всегда подвластны были воронам; что надлежит стараться изведать их намерения, и лучше вступать в бой, нежели нести поносное иго, потому что и самая смерть не столь неснона, как лишение славы. Царь выслушав сих четырех министров дал знак пятому, чтоб он объявил свое мнение. Сей министр назывался Кархенас, то есть смысленный. Царь имея к нему особливую поверенность, просил его объявить искренне, что он за благо разсуждает предприять в сем случае? Объявлять ли войну, говорил ему Царь, или предложить о мире, или напоследок оставить сей климат? Всемилостивейший Государь! ответствовал Кархенас, когда вы мне повелеваете говорить искренне, то мне кажется, что не надлежит нам атаковать сов, для того что их больше, нежели нас. Должно употребить благоразумие. Сия добродетель часто лучшей успех имела, нежели сила и богатство. Прежде принятия последних мер, посоветуйте Ваше Величество еще с своими министрами. Их советы помогут вам, что вы получите благополучной успех в ваших намерениях; в реках умножается вода от ручьев. Что до меня касается, я не люблю ни войны ни безпокойств, но не могу и того снесть, чтоб от слабости неприятелю покориться. Честные люди недолжны желать долговременной жизни как только для того, чтоб потомкам оставить примеры добродетели и храбрости достойные удивления. Попечение о своей жизни надлежит иметь с тем только; чтоб оную употребить в случаях, когда честь того потребует; лучше не родиться, нежели жить безславно, и так я не советую Вашему Величеству в сем обстоятельстве показывать робость: но вы должны советовать с немногими, что бы неприятели не могли узнать вашего намерения.

В сем месте некоторой министр прерервал речь Кархенаса, и сказал ему, что ты думаешь? Для чего советы бывают, не для того ли, что бы со многими разсуждать о важных делах? и для чего ты желаешь, что бы совет такой важности происходил в кабинете, где бы никого не было? Царския дела, ответствовал Кархенас, не таковы, как купеческие, которые сообщаются всему обществу; а государевы тайности ни чрез кого открыты быть не могут, как чрез их советников или послов. Почему ты знаешь, может быть и здесь есть шпионы, которые нас слушают, чтоб уведомить неприятелей о наших предприятиях, кои по их известиям или предупредят нас в наших намерениях, или по крайней мере оныя уничтожат? Разумные люди говорят: ежели ты хочешь хранить тайность, то оной никому не открывай; в противном случае предан будешь, как Царь Кешмирской. Биру, которой был очень любопытен, просил Кархенаса, чтоб разсказал ему сие приключение: «О Царе и его любовнице».