О двух путешественниках и о льве зделанном из белаго камня

Были некогда два друга, которые твердое приняли намерение, что бы никогда не разлучаться. Они странствовали вместе, и нашли у подошвы некоторой горы преизрядной ручей, место им показалось весьма приятным для отдохновения, и севши начали они разсуждать о всем, что было изряднаго в тех местах. По случаю взглянули они на белой камень, и усмотрели на нем письмо на Вирском языке, которое заключало в себе следующее:

"Путешественники! мы для вас изготовили великолепной пир, однако надлежит вам отважиться переплыть через оной ручей, и перейти на другую сторону, где найдете вы льва зделаннаго из белаго камня, коего вы возмите на свои плеча, и одним бегом без отдыху взнесите на гору не опасаясь ни лютых зверей, которые вам попадутся, ни терний, кои вас колоть будут, ибо как скоро вы придете на верьх горы, то получите совершенное благополучие". Кто не ходит, тот к спокойному месту не приходит; и кто не трудится, тот желаемаго никогда не получает. Ганем, так звали одного из оных приятелей, сказал другому, которой назывался Салемом: братец! вот средство к окончанию наших странствий и наших трудов. Ободримся, и посмстрим, что содержится в сей волшебной грамоте, справедлива ли она, или ложна. Салем ответствовал: любезной друг! неразумнаго человека знак верить простому письму, и под видом великой прибыли вдаваться в очевидную опасность. Друг мой! говорил ему Ганем, которыя хотя мало имеют бодрости, презирают бедствие для собственнаго своего благополучия; не можно собирать роз, чтоб терниями не уколоться. Но надобно, ответствовал Салем, дела начинать таким образом, что когда начало известно, то и конец также бы был известен; а не бросаться в сей ручей, которой кажется бездною, и из котораго трудно будет вытти. Разумной человек не подвигает ноги своей, пока другой не утвердит. Может быть сие письмо написано для забавы; да пусть оно будет справедливо, и ты сие малое озерко переплывешь; может быть лев столь тяжел, что ты не снесешь на верьх горы одним бегом без отдыху. Но положим, что все сие зделать удобно будет, и ты с своей стороны все исполнишь, однако ты конца еще не ведаешь. Что до меня касается, я не хочу участия иметь в опасностях сего предприятия, и стараться буду и тебя еще от того отвратить. Людския речи, ответствовал Ганем, не переменят моего намерения; и ежели ты не хочешь мне следовать, то по крайней мере, друг мой, возъимей удовольствие на меня посмотреть. Салем видя, что он твердо стоит в сем намерении, закричал: Любезной друг! ты мне не поверишь, что я не имею терпения быть свидетелем твоей погибели, и тотчас далее пошел в путь свой. Между тем Ганем, прибыв к ручью поплыл, приняв твердое намерение или погибнуть, или найти богатое сокровище. Он действительно усмотрел, что то была бездна, однако не теряя бодрости приплыл к другому берегу. Он несколько отдохнул, а потом приблизившись ко льву зделанному из белаго камня, насилу его поднял, и одним бегом без отдыху взнес на гору. Оттуда увидел он преизрядной город, которой имел весьма хорошее положение; но как он на оной смотрел, то каменной лев испустил из себя такой ужасной рев, что от онаго потряслись горы и все окрестныя места. Едва только услышали рев городские жители, все собрались на то место, где находился Ганем, которой видя их, не мало удивился. Они приблизились к нему, и знатнейшие из них приступили к Ганему с великим почтениемъ; и превознесши его многими похвалами, посадили его на богато убранную лошадь, и напоследок повели в город, где омыли его розовою водою, надели на него Царскую одежду, и объявили Царем той земли. Он спросил их о причине сего избрания, на что ему ответствовано, что волхвы той земли сочинили волшебную грамоту над ручьем, чрез которой он переплыл, и над львом, коего взнес он на гору, так что когда Царь их умрет, и кто нибудь отважится вдаться в объявленныя опасности, то лев испустит рев, по которому жители должны вытти его встретить и возвести на престол. Давно уже, говорили они, продолжается сие обыкновение; и поелику ныне жребий пал на Ваше Величество, то царствуйте над нами. Ганем тогда весьма радовался, что его труды столь изрядно награждены.

Я разсказал тебе сию басню, что бы тебе показать, что без трѵда не можно чувствовать радости; чего ради я по тех пор не успокоюсь, пока не зделаюсь при дворе знатным Министром. Калиль спросила его, каким образом намерен он сие произвесть в действо? Лев, ответствовал ей Дамна, кажется объят страхом, а я намерен избавить его от сего безпокойства. Как, сказала Калиль, можешь ты Царю подавать советы, не бывав еще никогда между Принцами? Разумные люди, ответствовал Дамна, довольно имеют искусства к произведению в действо своих намерений. Некогда художник, которой храбростию своею зделался Царем, получил письмо от пограничнаго Государя, которой его опрашивал: Ты, у коего прежде, кроме долота да топора в руках ничего не было, можешь ли мешаться в правление государства? На что плотник ему ответствовал, тот, кто мне дал разум владеть пилою, тот же даст мне и разсуждение, как управлять армиею. Государи, сказала Калиль, не всегда жалуют тех, которые имеют разум и достоинство, но только прежних своих придворных, или тех, кои оказывали либо оказывают важныя услуги государству; а ты в царском доме служитель новой, да еще и безполезной, то каким образом ты оное в действо произвесть можешь? Я надеюсь, ответствовал Дамна, получить большее достоинство, нежели какое ныне имею, и я совершенно уверен, что кто желает войти в кабинет, тот должен наблюдать следующия пять вещей: никогда не сердиться; не иметь гордости; не быть скупу; быть откровенну; и не удивляться переменам щастия. Положим, сказала Калиль, что ты будешь любимец у Царя, то какия добродетели наблюдать ты будешь к снисканию себе его милости? Я буду служить, ответствовал Дамна, весьма верно, буду совершенно повиноваться, все царския действия всегда почитать буду за добрыя его намерения; буду его побуждать зделать добро, кое уже он начал, представляя пользу, которую из того получить может, а от всего того отвращать буду, что предосудительно как ему, так и его государству. Я вижу, сказала Калиль, что ты твердо намерен произвесть свое предприятие; но берегись, царская служба преисполнена опасностей. Разумные говорят, что три рода людей не имеют разсуждения: те, кои желают получить достоинства при царском доме; которые принимают яд, чтоб видеть силу и превосходство лекарства; напоследок те, кои тайности поверяют женам своим. Царь подобен высокой горе, на которой находятся ямы с драгоценными каменьями и хищные звери; трудно на оную взойти, а еще трудняе жить. Равным образом Царь подобен пространному морю, на котором плаватели или щастие получают, или погибают. Я и сам ведаю, сказал с своей стороны Дамна, что Цари подобны огню, при котором все опаляется; но кто боится нещастия, тот ни к чему не способен. После сего разговору Дамна пошел к Царю, и учинил ему весьма ниской поклон. Лев спросил, кто он таков? на что он ему ответствовал, что отец его долго служил Его Величеству. Царь сказал, я помню, а потом спросил его, да гдеж ты ныне? Я в доме Вашего Величества заступил должность отца моего, ответствовал Дамна, и по сие время не мог принять дерзновение явиться пред лицем Вашего Величества, чтоб представить мой услуги. Я надеюсь, что вы оныя милостиво принять удостоите, не смотря на то, что я бедная тварь: изсохшее дерево столь же иногда полезно, как и розовые кустья и плодоносныя деревья. Льву приятно было красноречие Дамны, и смотря на всех своих придворных сказал им: разум подобен огню, которой виден бывает, хотя и покроется пеплом. Дамна столь много радовался, что Царю отдал поклон, которой он заблаго принял, и избрав время попросил у него тайной аудиэнции. Царь его допустил, и как они остались только двое, то Дамна начал говорить: Всемилостивейший Государь! всенижайше прошу Ваше Величество, объявить мне о причине Вашего уединения; с некоторага времени вы не столь веселы как обыкновенно бывали. Лев с начала хотел скрыть свой страх, но услышав рев Которбеев в такое пришел замешательство, что принужден был сказать Дамне, что оной рев причиною его беспокойства. Я представляю себе, говорил Царь, что тело сего животнаго, которое таким образом ревет, должно быть пропорционально его голосу; а сие положив, будет безумно остаться жить на сих местах. Только сие беспокоит вас, спросил Дамна? Ничто больше, ответствовал Лев. Для сего Вашему Величеству, сказал Дамна, не должно оставлять своего жилища. Царь не должен бояться одного только пустаго голосу, да должен напротив того ободряться. У которых и толсты голосы, и кои очень велики, те не весьма сильны. Журавль не смотря на его величину гораздо безсильнее нежели малой сокол; и кто измеряет величиною, тот может обмануться по примеру лисицы. Какой лисицы, перервал его речь Лев: «О лисице и курице».