Жан де Лафонтен родился 8-го июля 1621 года, в маленьком городе Шато-Тьерри в Шампанъи, где отец его, Шарль де-Лафонтен, служил лесничим. В школе юный Лафонтен учился довольно небрежно и школьная наука не оказала никакого влияния на развитие его гения. Двадцати лет, прочитав несколько книг духовнаго содержания, он решил поступить в Сен-Маглуарскую семинарию, но пробыл там всего год. Его примеру последовал брать Лафонтен-Клод, — который окончил курс с успехом и сделался священником. По выходе из семинарии будущий баснописец вел в родительском доме праздную, полную удовольствий жизнь, грозившую иметь на него пагубное влияние.

Когда Жану минуло двадцать шесть лет, отец женил его и передал ему свои обязанности лесничаго. Демон поэзии все еще не посещал Лафонтена.

Как-то Лафонтену пришлось слышать декламацию одной из од Мальэрба; это произвело впечатление на будущаго поэта: он прочел всего Мальэрба и пытался подражать ему. Но Мальэрб один могбы испортить вкус Лафонтена, если-бы друзья его Пентрель и Макруа не посоветынали ему прочесть образцы других авторов, имеющие большее значение в литературном отношении. Из древних авторов Платон и Плутарх вскоре сделались его любимцами; ему приходилось читать их в переводе, так как греческаго языка Лафонтен не знал. Он увлекался также Горацием и Виргилием, которых в состоянии был понимать в подлиннике. Из современных ему авторов он предпочитал Рабеле, Маро, Де-Перье. М. Ренье и Урфе.

Брак не изменил его переменчивых вкусов, не ослабил его увлечения удовольствиями. Мария Герикур, на которой родители заставили его жениться в 1647 году, была женщина красивая, неглупая; но природа не одарила ее твердым характером, любовью к порядку и труду; вообще, у нея не было тех качеств, который могли бы оказать дисциплинирующее влияние на мужа. В то время, как она зачитывалась романами, он искал развлечений на стороне, или грезил собственными стихами и произведениями его любимцев. Семейное счастье молодых супругов длилось не долго.

После смерти своего отца Лафонтен, по собственному выражению, скоро «проел» полученное от него наследство; приданаго жены хватило также не надолго. Волей-неволей семье приходилось довольствоваться содержанием, которое Лафонтен получал в качестве лесничаго. Никакого другого занятия он себе не выбрал.

Есть основания думать, что Лафонтен-лесничий ограничивался продолжительными прогулками по лесу, отдаваясь своей природной склонности к мечтательности. Действительно, делом он, повидимому, занимался очень мало, так как после многолетней службы он не имел некоторых элементарных понятий о лесном хозяйстве и технике. Его очаровывала поэзия; первыя попытки его ограничивались небольшими стихотворениями, написанными по поводу различных случаев жизни; в Шато-Тьеррском обществе вешицы эти пользовались большим успехом. Лафонтен задумал тогда написать комедию, но за недостатком изобретательности, он заимствовал интригу у одного из своих любимых классиков, изменил имена действующих лиц, и следил за текстом подлинника, в подражательной форме. Но выбранная пьеса не подходила к французскому театру, автор не пытался добиться постановки ея на сцену, но выпустил ее в свет; этим произведением, с недурною версификацией, Лафонтен обратил на себя внимание. Ему было тогда 32 года.

В ту пору один из родственников Лафонтена, советник короля, Жаннарт, представил его суперинтенданту Фуке, покровительствовавшему литераторам; он любезно принимал и щедро одарял их. Фуке предложил Лафонтену сделаться его постоянным поэтом, назначив ему содержание в тысячу ливров. Каждую четверть года Лафонтен представлял своему патрону по одному стихотворению. О годах, проведенных Лафонтеном в роскошной обстановке дворца Фуке, где ему постоянно прихо лилось вращаться в избранном обществе, Лафонтен вспоминал впоследствии с особым удовольствием. Влияние этой жизни отразилось в его Songe des Vaux, — первом произведении, в котором проглядывает талант, развившийся с годами до гениальности. Первою музою его было чувство благодарности, но печаль воодушевила его счастливее, так как, Elegie aux nymphes de Vaux, написанная по поводу немилости, в которую впал суперинтендант, поставила его на высоту первоклассных мастеров. Раньше Лафонтен был остроумный, веселый, доступный каждому версификатор; теперь он стал в ряды поэтов, и его трогательныя жалобы в названном произведении считаются по своему языку образцовыми. После заточения Фуке, Лафонтен не только оплакивал прекращение удовольствий и разрушение своих надежд: его угнетало несчастие человека, котораго он искренне любил благодарною любовью, и блестящия качества котораго его очаровывали. Грусть, охватившая Лафонтена, не была скоропреходящим чувством; уже по прошествии нескольких лет, после смещения Фуке, будучи проездом в Амбуазе, верный друг пожелал посетить комнату во дворце, в которой начиналось заточение Фуке; но, когда его туда не пустили, он остановился у порога, плакал горькими слезами и «ушел только по наступлении ночи».

В обществе выдающихся умов и знатных, женщин Лафонтен имел несомненный успех. Его любили как остроумнаго, благовоспитаннаго, интереснаго собеседника, искренняго и благодушнаго. По характеру своему Лафонтен предпочитал, молча, наблюдать и мечтать, но когда желал, то бывал очень любезен в обществе.

С того времени, как Фуке впал в немилость, Лафонтену пришлось проводит большую часть времени в своей семье; но, как и раньше он тяготился обязанностями семьянина. Даже сын, родившийся у него, не в состоянии был привязать его к семье; детей Лафонтен, вообще, никогда не любил: этот маленький народ, как он их называл, был для него невыносим; «они крайне требовательны, нетерпеливы, шумливы, нуждаются в постоянном за ними уходе, тираничны до последней степени, в особенности по отношению к равнодушным». При том, он видел в детях своих соперников. Лафонтен всю свою жизнь был избалованным ребенком, а потому требовал, чтобы до машние ухаживали исключительно за ним, исполняли все его желания. Ему было неприятно и досадно видеть, что часть этих забот, и при том часть довольно значительная, выпадала на долю его сына.

Шато-Тьерри казался .Лафонтену могилою. Чтобы разсеяться он последовал в Лимож за своим родственником Жаннартом, высланным вместе с мадам Фуке, делами которой он управлял. Поэт описал свое пребывание в Лиможе в письмах к своей жене, в которых проза безпрестанно прерывается остроумными стихотворениями. Но в Лиможе ему пришлось пробыть недолго. По возвращении оттуда, он делил свое время между Шато-ТЬерри и Парижем, куда в первое время он приезжал с женой, а потом — один.

Жизнь двумя домами разстраивала его и без того сильно пошатнувшияся дела; но, благодаря свойственной ему безпечности и немалой доле эгоизма, это его безпокоило очень редко. С этого времени начинается его дружба с Расином, с которым Лафонтен познакомился чрез Мольера. Расин был дружен с Буало (*). а Мольер — с литератором Шанелем. Образовался дружеский кружок, весело проводивший часы досуга в беседах, спорах и нередко — в безшабашных оргиях. Лафонтен был душою этой компании, которой, однако, вскоре суждено было распасться. Неблаговидный процесс, в который был замешан Расин, заставил Мольера порвать с ним знакомство, а также и с его другом Буало. Лафонтен, однако, сумел остаться в хороших отношениях со всеми членами бывшаго кружка.

От времени до времени Лафонтен вместе с Буало ездил в Шато-Тьерри, где он продавал свои участки земли для того, чтобы «несколько урегулировать свои расходы и доходы». Легкомысленная жизнь, которую вел Лафонтен, заставила наконец супругу его разойтись с ним, но до формальнаго развода у них дело не доходило...

Лафоктену, между тем, минуло уже сорок лет, а он все еще считался салонным поэтом. В эту пору его пригласила в качестве личнаго секретаря герцогиня Орлеанская, вдова Гастона, брата Людовика XIII. При маленьком Люксембургском дворе, где Лафонтен был любезно принят, он вскоре сумел приобресть всеобщую симпатию. Герцогиня Булльонская также не пренебрегала обществом поэта; она предложила Лафонтену применить свой талант для подражания Ариосто и Бокаччио. Совет этот возбудил к деятельности одну из струн его гения и поставил его на путь аполога. Лафонтен дебютировал Жокондою. Разсказ этот, представляющий свободное подражание Ариосту, вызвал полемику, во время которой Буало стал на сторону своего друга. Но, как бы то ни было, Жоконда имел успех, и Лафонтен написал еще несколько новелл в том же роде.

Однако, характер этих последних произведений не понравился Людовику XIV н Кольберу. При том и падение Фуке далеко еще не было забыто, и бросало тень на его бывших друзей. Монарх обещал вернуть Лафонтену свою милость, если он даст слово «исправиться» — переменит характер своих произведений. Лафонтен дал слово. Он решил искупить свои заблуждения безукоризненными произведениями. Он решил поработать на пользу обучения и развлечения начинавшаго свое образование Дофина. Это был почетный способ для поправления своей репутации в глазах Монарха и его приближенных. Лафонтену явилась мысль подражать Федру и Эзопу, и он принялся за работу.

Первый сборник басен, состоявший из шести книг, вышел в свет в 1668 г., под скромным заглавием: Басни Эзопа, переложенныя в стихи Ж. де-Лафонтеном, он быль посвящен Дофину.

Из сказаннаго видно, что талант Лафонтена развивался постепенно, медленно; но за то он дал безсмертные плоды, искупающие некоторые промахи в его жизни; ему нужно было сознание своего действительнаго признания и назначения, и это призвание он нашел, выпустив первый сборник своих басен. С этого момента Лафонтен достиг настоящяго своего значения.

По смерти герцогини Орлеанской ему оказала свое покровительство М-м де Ла-Саблиер, собиравшая в своем салоне ученых и литераторов. До 72 летняго возраста Лафонтен оставался другом дома в отеле М-м де Ла-Саблиср, где вращался в обществе наиболее выдающихся людей Франции того времени. Двадцать лет он прожил в этом доме, не зная никаких забот; ему не приходилось искать иных покровителей: будущность казалась обезпеченною. При таких условиях он отдался вполне демону поэзии, который не покидал его с тех пор почти до самой смерти.

Первыя басни Лафонтена встретили сочувственный прием, имели всеобщий успех; дальнейшия — поддерживали его реноме. Урывками им написан был роман Психея. в котором проза местами прерывается небольшими стихотворениями. Впоследствии Корнейль и Квино переделали этот роман в оперу, причем музыка написана была Люлли. Попытки Лафонтена в области драматической литературы оказались менее успешными. На сцену была поставлена только небольшая комедия его Флорентинец, в которой есть сцены, достойныя Мольера.

Поэтическия произведения Лафонтена нисколько не умаляют его значения; они бледнеют в лучах его славы, как баснописца: как баснописец Лафонтен сделался безсмертным. Басня, в той форме, которую ей придал Лафонтен — одно из счастливейших творений человеческаго ума. Апология его напоминает эпопею — по форме разсказа, драму — по игре действующих лиц и обрисовке характеров, поэзию — по своей музыкальности. Басни его очаровывают в особенности своею жизненностью; иллюзия полная: она была пережита автором, а потому внушается и читателю. Лафонтен действительно видит то, что описывает, и разсказ его представляет яркую картину. Такая картинность басни Лафонтена объясняется его слогом: все в нем образно, жизненно, естественно, собственно говоря, басни Лафонтена не читаешь и не запоминаешь: их смотришь и слышишь. - Не следует полагать, что до Лафонтена у французов не было басни: одно из лучших произведений этого рода — Роман Лисицы — представляет действительную историю из жизни средневековых феодалов; действующия лица — животныя, аллегорически изображающия людей. Лафонтену не было известно, что в XIII столетии были попытки подражать Эзопу; поэтому, он и не мог ими заимствоваться. Лафонтен непосредственно пользовался древними оригиналами: Эзоп, Федр, Бидпаи — воть обычные его образцы. Хотя Бланше (автор басни Адвокат Пателин) и Клемент Маро оказывали небольшое влияние на Лафонтена, они не нарушили его самобытности в манере писать.

Оригинальность Лафонтена не исчерпывается складом его ума и воображения, но проявляется и в его языке. Слог его изящный, естественный, своеобразный, вследствие некоторых архаических форм и старинных оборотов.

После выхода в свет второго сборника 6асен, который Лафонтен приподнес Людовику XIV, баснописец был избран в члены Парижской Академии. Заседания Академии его очень интересовали, и он аккуратно посещал их.

Во время тяжкой болезни Лафонтена, когда со дня на день ожидали его смерти, умерла в уединении его патронесса М-м де Ла-Саблиер. По выздоровлении Лафонтена один из его друзей — Гервар — предложил ему поселиться в его отеле на улице Платриер. В этих роскошных покоях, украшенных произведениями кисти Миньярда, Лафонтен провел последние два года своей жизни. Он посещал еще Академию, но чаще ходил в церковь; он переложил в стихотворную форму несколько псалмов и Dies irae, и продолжал писать басни. Кроме того, он, совместно с Фенелоном, принимал деятельное участие в воспитании молодого герцога Бургундскаго. До самой смерти Лафонтен сохранил свежесть ума и любезность обращения.

Лафонтен мирно скончался 13 февраля 1695 г., после нескольких месяцев крайней слабости, на 74-м году от рождения. Когда Макруа получил известие о смерти его стариннаго друга, он написал следующия трогательныя строки: «Мой дорогой и верный друг, г. де-Лафонтен, умер. Мы с ним были друзьями более пятидесяти лет, н я благодарю Бога, что до самой старости ни одно облачко не омрачало нашей дружбы, и что я одинаково нежно любил его до самаго конца. Я не знал человека более искренняго к правдиваго, чем Лафонтен: не знаю солгал ли он хоть раз в своей жизни».
 

*) Буало-Депрео — французский поэт и критик, родился в 1636 г. в Париже. В литературе стяжал себе известность своими «Сатирами».

Источник