Усердный труженик на лире,
Прославиться желая в мире,
С собой изволил рассуждать —
Какой бы род ему избрать,
Чтоб звуки громки
Услышали потомки.
И вот
В глубоком размышленье
По роще он идёт;
Вдруг слышит в отдаленье
Игривый голос соловья.
Волшебных посвистов и переливов сила
Ему всю душу охватила;
В восторге он. Но тут вблизи пищит семья
Малиновок, синичек
И разных мелких птичек;
Разгневался Пиит;
С досадой пташкам говорит:
«Уже ль довольны вы своей судьбиной,
И песне громкой соловьиной
Никто из вас не хочет подражать?» —
«Нам соловьями не бывать, —
Сказала тут ему Синица,
По-свойски петь большая мастерица. —
Теперь пою синицей славно я,
И хвалят все меня;
Когда ж передразню неловко Соловья,
То скажут все: вот дура-птица!»
Так дело, видно, в том,
Чтоб хорошо лишь петь, хоть петь не соловьём.