Перейти к публикации

  • bj
     Поделиться

    Всяк житьем своим скучает
    И судьбине докучает:
    Для чего я не богат,
    Для чего рожден не знатен,
    Для чего не кудреват,
    Для чего не бел, не статен?
    А того не рассуждает,
    Что как доля ни груба,
    Но всегда в нее судьба
    Наше счастье заключает.

    Я читателям скажу
    Старых лет на это сказку.
    Суету в ней покажу
    И пущу ее в огласку
    Безо всякого примеса.
    Близ Славенска на лугах,
    Где паслись волы в стадах,
    Столб иль пень стоял близ леса.
    Что у пней рассудка нет,
    Знает это целый свет.
    Знает это и писатель,
    И почувствует читатель,
    Что сего я не таю:
    Лжи за правду не даю
    Лишь скажу, что в самом деле
    Учинилося доселе.
    Сказанный мной выше пень,
    Зря волов по всякий день
    На зеленой жирной пастве,
    В прыганьи, питье и ястве,
    Приуныл и восстенал,
    И в тоске своей сказал:
    «Коль счастливо бычье племя!
    Днем гуляет на травах,
    Ночь покоится в хлевах,
    И ведет в забавах время.
    Как же злополучны пни!
    Целый век стоят одни.
    В ночь от стужи замерзают,
    Зной во дни претерпевают,
    И отрад ни в чем не зрят,
    Только зябнут и горят.
    О Перун, небес владыка!
    Зря, напасть моя колика,
    Сжалься и избавь от зла:
    Претвори меня в вола».

    Пня с небес Перун внимает
    И его не понимает,
    Для чего спокойну часть
    Хочет пременить в напасть.
    Пню Перун не отвечает,
    Пень Перуну докучает.
    Злясь Перун на дурака,
    Претворил его в быка.
    Пень, надев сию обнову,
    Ищет на поле корову.
    Ест траву и воду пьет,
    Бегает, мичит, рыкает,
    Всех быков рогами бьет
    И от телок прочь толкает.
    Видя это, пастухи
    Приняли его в трюхи,
    В палки, кнутья и дубины,
    Думая, что он чужой,
    И боясь, чтоб их скотины
    Не попортил он собой.
    Пень, почувствовав удары
    На себя от всех сторон,
    Не вступается во свары
    И бежит из стада вон.
    Воздух воплем наполняет,
    Часть воловью проклинает
    И быком не хочет быть,
    Но и пнем не хочет жить.
    Проливая слез он реки, —
    Не быки счастливы, мнит,
    А блаженны человеки.
    Воздыхая говорит:
    «Всем их племя одаренно,
    Всё им в мире покоренно.
    Самые из них псари
    Над животными цари.
    О Перун, правитель мира!
    Сжалься надо мной, — кричит, —
    Не оставь меня ты сира
    Под ярмом стенать, — мичит, —
    Сохрани меня от зла
    Для спасенья кратка века,
    Претворив меня в вола,
    Претвори и в человека.
    В новом виде я себя
    От напастей всех избавлю.
    А за милости тебя
    Больше всех людей прославлю.
    Уж впоследние взываю,
    Больше слова не скажу
    И тебя не утружу,
    Ничего не пожелаю».

    Так взывая, глупый пень,
    Изъясняя грусть и муку
    И болтая дребедень,
    Он вогнал Перуна в скуку.
    «Буди всем тем, чем желаешь,—
    Пню Перун во гневе рек, —
    Будь, коль благо в том считаешь,
    Из скотины человек.
    Но уже, им став из пня,
    Больше не тревожь меня».

    Бык мотает головою
    И колени к земле гнет,
    Становится с бородою,
    Человеком восстает.
    В ближний смотрится ручей,
    Красоте своей чудится,
    Разумом своим гордится
    И не трусит уж бичей.
    Чувствуя ж еще досаду,
    Что тузили пастухи,
    Идет на поле ко стаду
    Так, как ходят петухи.
    Головою не кивает,
    Пастухов не поздравляет,
    И, подпершись под бока,
    Просит хлеба, молока.
    Пастухи захохотали
    И безумцу отвечали:
    «Вон река недалека,
    Широка и глубока,
    Можешь в ней испить, а хлеба
    Доставай себе сохой,
    Рукодельем, головой.
    Или жди его ты с неба».
    Пень работать не обык,
    А обедати уж хочет.
    С пастухами он хлопочет
    И ревет, равно как бык.
    Пастухи столба толкают,
    Под бока его пихают
    И от стада гонят прочь.

    Пень до драки не охоч,
    Не надеясь пищи боле,
    Прочь отходит поневоле.
    Но томимый лютым гладом,
    Ищет пищи на древах,
    Меж кустами, во травах,
    Алчным, жадным, быстрым взглядом.
    Что в лесу ни обретает,
    Жадно в рот к себе пихает.
    Утоляя лютый глад,
    Всякой пище бедный рад.
    Но сретая там терновник,
    Инде хворост, там шиповник,
    Став исколот, став в поту,
    Пень не рад мой животу.
    Пень из леса выбегает,
    Рот в источник опускает
    И за все свои труды
    Напивается воды.

    Утомленный став ходьбой,
    Сну противиться не смея,
    Но постели не имея,
    Спать ложится меж травой.
    Сон над пнем не успевает,
    Пень терзается тоской.
    Наконец он засыпает
    И дрожит от стужи злой.
    Ветр и хлад в нем кровь смущают,
    Резь бурлит в нем от воды,
    Комары его кусают,
    И тревожат пня гады,
    Нападая неотступно
    И сражаясь с ним все купно,
    В пне болезнь они родят
    И терзанье в нем плодят.

    Пень ко небу глас возносит
    И еще Перуна просит:
    «Сжалься, боже, надо мной,
    Дай мне образ ты иной!
    В грустях провождая веки;
    Насыщался, стеня,
    Всех несчастней человеки,
    Злополучнее и пня, —
    Век их предан тьме обид,
    Злобе, немощам и смерти,
    Ими властвуют и черти,
    И пустыя тени вид.
    Зря, как стражду я стеня,
    Существо имея то же,
    Претвори, о сильный боже,
    В светла гения меня.
    Дух сей непричастен хладу,
    Страсти, скорби, жажде, гладу,
    Смерти лютому часу,
    Вечную храня красу.
    Преврати меня в него:
    Больше уж роптать не стану
    И не молвлю ничего».
    Но Перун так рек болвану:
    «Речь твоя хоть лицемерна,
    Гений будешь ты сейчас,
    Но еще солжешь ты раз, —
    Суета твоя безмерна».

    Пень на землю повалился,
    Просьбой божеству грубя,
    И восставши как озрился,
    Зрел уж гением себя.
    Тотчас крилья простирает
    И на небо он летит.
    От восторга обмирает
    И мечтою всё то чтит.
    Став быстрее и Зефира,
    Уж касается эфира,
    Но внезапный с неба глас
    Сей творит ему приказ:
    «Обратись в жилище мира
    И служити начинай:
    От богатых нища, сира
    Нападений защищай,
    Слезы отирай вдовицам,
    Праведным помощник будь,
    Твердость укрепляй девицам,
    Исправляй порочных путь».
    Вняв небесны словеса,
    Пень на землю возвратился
    Исполняти чудеса
    И в Славенске очутился.

    Первый встретился ему,
    Пню пресветлому сему,
    В ветхом рубище пьянюга
    И такая ж с ним подруга.
    Пьяная сия чета
    Глас охриплый возносила:
    Пенязей себе просила
    У богатого скота,—
    Не по стану, по уму,
    Не дивись никто сему,
    Это чудо не велико:
    Мы под образом людей
    Часто видим лошадей
    И не ставим это в дико.
    Званьем скот был тот купец
    И достоинством скупец:
    Гнал он нищих прочь тычками,
    Называя их притом
    Тунеядцами, скотами
    И отечества стыдом.
    Пень, увидя то, чудился
    Скупости его презлой,
    На скупягу рассердился
    И согнал с земли долой,
    Позабыв приказ небесный,
    Чтобы грешных исправлять
    И на правый путь и честный
    Духом кротким провождать.

    После действия такого,
    Претворенный в духа пень
    Злился долго на скупого
    И калякал дребедень.
    Напоследок вспомянув
    О своем посланьи к миру
    И позадь себя взглянув,
    Он увидел прямо сиру,
    Но порядочно одету,
    И влекому пред судей
    По напрасному навету
    Злых и пагубных людей.
    Не входя о деле в толк,
    Над несчастной насмеялся
    И по городу помчался
    Тако, как голодный волк.
    Обегая град повсюду,
    Слыша многих бедных стон
    И не видя ниоткуду
    Области своей препон,
    Он во все дела вступался:
    Бил, тазал, кричал и дрался,
    Не спущая никому,
    Всё вершил по-своему.

    Так муштруя целый день,
    Прекращая споры, брани,
    Наконец устал мой пень
    И, подняв ко небу длани,
    Воздохнувши возопил:
    «О Перун! нет больше сил
    Страсти смертных усмиряти,
    Злобу правде покоряти.
    Премогает их порок
    Мыслей гениевых ток.
    Будь твоя со мною воля,
    Тягостна моя мне доля.
    Обращая смертных ум
    К райским областям прекрасным,
    Сотворится сам несчастным
    Омрачением их дум.
    Осужденному судьбою
    Препираться век борьбою
    С духом злаго существа
    Сил и гения не станет;
    Разве мудрость не увянет
    Одного в том божества.
    К счастью заперты дороги
    Тварям, людям и духам,
    Им владеют только боги,
    Властелины небесам.
    И тогда досад избуду, —
    Пень, задумавшися, мнит, —
    Как и я в числе их буду».

    Но Перун ему гласит:
    «Пни богами не бывают,
    Мелют только пустоту
    И, не знав, чего желают,
    Лезут только в высоту,
    Мня сыскать на ней блаженство,
    Мнима счастья совершенство.
    Но наместо всех отрад
    Часто падают во ад.
    Я внимал твои желанья
    Для единого сего,
    Чтоб явить, что им скончанья
    Век не будет твоего.
    Что твой слабый ум и силы
    Не возмогут упражнять
    Тех степеней, кои милы
    Суете твоей искать.
    Твари созданы к работе
    И скончаются в заботе,
    Но сию им злую часть
    Навлекает их же страсть
    Ум прельщати высотою,
    Вредной смертным пустотою,
    Презирая простоту,
    Древня века красоту.
    А первоначальна доля
    К их же благу им дана,
    Хотя мысль их днесь и воля
    К суетам устремлена.
    К твоему же благоденству
    Пнем ты создан от меня
    И к подобному ж блаженству
    Превратись опять во пня».

    Дополнительно по теме

     Поделиться


    Отзывы пользователей

    Рекомендованные комментарии

    Нет комментариев для отображения



    Создайте аккаунт или войдите в него для комментирования

    Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

    Создать аккаунт

    Присоединяйтесь к нам!

    Зарегистрировать аккаунт

    Войти

    Уже зарегистрированы?

    Войти сейчас

×
×
  • Создать...